Как смотреть Джармуша

Из чего состоят фильмы «Мертвец», «Выживут только любовники» и «Более странно, чем в раю»

С 1980 годов Джим Джармуш снимает эстетское и лаконичное кино, делая ставку на диалоги и музыку, но более всего — на особую, «джармушевскую» атмосферу. Не секрет, что смотреть фильмы этого выходца их ньюйоркского киноандеграунда не всегда легко — найдётся немало тех, кто считает, что его сюжеты слабы, а картины навевают скуку. В свою очередь сам Джармуш не раз признавался в своём равнодушии к законам драматургии. Куда больше его интересует создание особого киноопыта на стыке жанрового, массового кино и откровенного артхауса.

Из чего состоят фильмы Джима Джармуша и как их смотреть, разбирается редактор МТС Live Владимир Наумов.

Аутсайдеры, андердоги и неудачники

Джим Джармуш — бывший ассистент и старательный ученик мастера нуара Николаса Рэя, а также соратник Вима Вендерса, пионера социального кино. Эта преемственность важна для понимания того, откуда взялся джармушевский талант сочетать трагическое с обыденным. Особенно ярко этот навык проявляется в ранних картинах режиссёра.

В 1980 году, взяв в руки подаренную Вендерсом ручную камеру, Джим снимает дебютный фильм — экзистенциальную инди-драму «Отпуск без конца». Её действие разворачивается в Нью-Йорке конца XX века, по улицам и трущобам которого без всякой цели слоняется стильный парень Олле. Он видит мир в сером цвете, его окружают преступники, сумасшедшие и маргиналы. Олле планирует навсегда покинуть это ужасное место и оправиться в Париж, где, как ему кажется, он сможет начать новую жизнь.

Дебют Джармуша — несовершенное кино о несовершенном человеке. Это тихое, минималистичное, ни к чему не обязывающее зрителя произведение, смысл которого парадоксальным образом заключается в отсутствии всяких смыслов. «Отпуск без конца» — отдушина для синефила, уставшего от академизма, клише и искусственных персонажей. Он, «Отпуск», ценен сам по себе, как документ момента и как гимн обывателям, про которых никогда не снимут остросюжетный боевик.

Фундаментальные темы своей первой кинокартины Джармуш развил в «эмигрантской трилогии» — в неё вошли фильмы «Более странно, чем в раю» (1984), «Вне закона» (1986) и «Таинственный поезд» (1988). Каждый из них препарирует социальный миф об иностранцах в Америке, которые на деле оказываются самыми обычными людьми со своими склонностями и странностями. Оттачивая авторский холодный визуальный стиль, Джармуш показывает оторванность героев от их культур, их неспособность и, что не менее важно, нежелание менять положение дел.

Уже в «эмигрантской трилогии» проявляются моралистические наклонности режиссёра — его пиетет к духовной жизни человека и обличение поверхностности. Такой настрой присутствует и в более поздних работах Джармуша, среди которых «Сломанные цветы» (2005) и «Патерсон» (2016).

Сюжет роуд-муви «Сломанные цветы» закручивается вокруг скучающего программиста Дона Джонстона (Билл Мюррей), как только он узнаёт, что у него есть сын, но не узнает, от кого. Потому Дону приходится колесить по одноэтажной Америке от одной своей бывшей подружке к другой.

«Сломанные цветы» — снова не про катарсис: основной сюжетный конфликт не разрешается. Более того — кино снято так, что зритель остаётся в неведении относительно мотивации героя, довольствуясь его поверхностным анализом. Получается, что Дон одновременно обаятельный и обеспеченный, но безответственный и одинокий.

«Патерсона» тоже можно втиснуть в рамки жанра роуд-муви. Главный герой картины — водитель автобуса Патерсон (Адам Драйвер), по весьма ироничному стечению обстоятельств проживающий в городе Патерсон. Жизнь героя проста и размеренна — работа, прогулки с собакой, пинта в баре в конце трудового дня, вечера с любимой девушкой. Каждый день Патерсона похож на предыдущий, но он совершенно не хочет ничего менять: даже несмотря на незаурядный поэтический дар, герой не торопится публиковать свои стихи и не ищет награды за творчество. Кому-то Патерсон может показаться лишённым амбиций неудачником, но для Джармуша он — образец счастливого и духовно здорового человека.

Чехов в кино

В удостоенной Золотой камеры Каннского фестиваля картине «Более странно, чем в раю» Джармуш прибегает к делению единого сюжета на разрозненные сегменты. Окончательно этот режиссёрский метод оформился в фильмах «Ночь и земле» (1991) и «Кофе и сигареты» (2003).

«Ночь на земле» — единственный на данный момент киноальманах, основанный на пространных диалогах водителей и пассажиров такси. Обмен словами становится и саундтреком поэтичного урбанизма снаружи салона авто, и транскрипцией непостижимого одиночества участников разговора. С другой стороны, «Ночь на земле» дарит зрителю особенное ощущение статичности бытия и опыт прибывания в мире, где царит бесконечная ночь. Торопиться куда-либо нет никакого смысла.

Первую главу другого альманаха — «Кофе и сигареты» — Джим Джармуш снял во время работы над всё тем же полюбившейся критикам фильме «Более странно, чем в раю». Короткометражка представляла собой полупостановочный диалог Стивена Райта и Роберто Бениньи о страхе перед походом к стоматологу. В начале нулевых режиссёр представил полную версию альманаха, в котором Том Уэйтс, Игги Поп, Стив Бушеми, The White Stripes и другие друзья постановщика философствуют, разыгрывают забавные ситуации, пьют кофе и курят сигареты. Можно ли представить лучшую компанию для непринуждённого киновечера?

Арт категории «Б»

В 1995 году Джармуш продемонстрировал ещё одну грань своего творчества — деконструкцию жанрового кино. Первым подобным опытом стал культовый вестерн «Мертвец». Напичканная отсылками из литературы и не только, картина о метафизическом путешествии Уильяма Блейка если не ломала, то меняла изнутри устоявшийся канон фильмов о Диком Западе.

Несмотря на обилие натуралистического насилия, а также органичные вестерну декорации и завязку сюжета, «Мертвец» полностью подчиняется неписаным законам Джармуша: восприятие фильма в определённый момент зависит исключительно от эрудированности и фантазии зрителя. «Мертвец» очень напоминает притчу, и здесь уже всё согласно жанру — вопросов в этом кино гораздо больше, чем ответов.

Другой пример деконструкции в фильмографии Джармуша — криптовампирская драма «Выживут только любовники», первый опыт режиссёра в эстетике фэнтезийного хоррора. При этом «Выживут только любовники» — не типичный фильм ужасов, что вполне ожидаемо в случае Джима Джармуша.

Вампирская сага от иконы инди-кино выглядит скорее как ситком о нежити с бескомпромиссно трагичным финалом. Драмедия рождается из конфликта поколений — древние вурдалаки, лично знакомые с Шекспиром и сходящие с ума по классическому року, выясняют отношения с новообращённой и весьма заносчивой молодёжью. Джармуш изображает вампиров эстетами и интеллектуалами, существами иного духовного порядка, нежели люди. Для человеческой расы во вселенной «любовников» есть особое прозвище — зомби.

Нашествию живых мертвецов Джармуш посвятил свою последнюю на данный момент работу — паройдийный зомби-хоррор «Мёртвые не умирают». Сюжет отдаёт бредом: вышедшая из-под контроля добыча полезных ископаемых на Северном полюсе привела к сдвигу полярной полосы, из-за чего мёртвые полезли из-под земли. Противостоять зомби-апокалипсису пытаются трое полицейских.

Проиграют и те, кто ждёт от «Мёртвых» фильм-катастрофу, и те, кто настроился на высокоинтеллектуальный артхаус. Джармушу удалось создать, с одной стороны, подлинный грайндхаус с обилием необязательного насилия, а с другой — самый реалистичный зомби-фильм из всех возможных. Сталкиваясь с нежитью, невольные защитники человечества ведут себя как заведомо обречённые персонажи фильмов Джорджа Ромеро — кино в жанре зомби-хоррор становится для них инструкцией по выживанию.

Но «Мёртвые не умирают» — это не только язвительная постмодернистская шутка. На протяжении всей картины отчетливо звучит горячая отповедь современности. Кошмары Джармуша — чисто экзистенциальной природы, на что недвусмысленно намекает название квази-хоррора. Режиссёр, нисколько не боясь обвинений в мизантропии, уподобляет живых людей ходячим мертвецам: в одной и финальных сцен фильма монстры заполняют всё пространство экрана, буднично уничтожая всё живое на своём пути. Но Джармуш не уточняет, где в этот момент находится зритель — вместе с живыми или среди мёртвых.